Перевод Александра Николаева

Ночь

Вас пою я, дикие разломы,
Бурей ночной
Взгроможденные кряжи;
Вас, серо-жуткие башни,
Полные дьявольских масок,
Страстных тварей,
Грубых папоротников, пихт,
Хрустальных цветов.
Безысходная мука —
Что ты вконец затравишь, Господь,
Нежного духа,
Вздыхающего в водопаде,
В бушующих соснах.

Золотом полыхает страсть
Народов вокруг.
На черные скалы,
В упоенье смерти,
Обрушился жгучий смерч,
Голубые валы
Ледника,
И гремит
Колокол мощно в долине:
Огни, проклятья
И темные игры сладострастья, —
Штурмует небо
Окаменевшая голова

Жалоба

Юноша из уст хрустальных!
Золотой твой взор упал
В дол. Белес и красен лес
В черные часы заката
Раны вечера глубоки!

Ужас! Смерти сон недужный.
Склепом мертвенным глядит
Год из дерева и зверя.
Голы пашни. И пастух
Тщетно стадо созывает.

Знак мне бровью голубой
Подает сестра в ночи.
Вздох органа, ада смех.
Обнимает сердце ужас.
Где вы, ангел и звезда?

За малютку мать боится;
Красной меди в битве звон.
Сладострастье. Слезы. Боль.
Саги древние титанов.
Горе! Плачут одиноко
Благородные орлы.

Ночная покорность

О монашка! Заключи
В тьму свою, на кручах чистых
Темная роса сочится;
Крест вздымается в ночи.

В кровь разбита ложь в устах
В запустелой, влажной келье.
Смех сияет, но последний
Скоро колокола взмах

Месяц! Яблоко лесное.
Черный плод со древа пат.
И могилой космос стал.
Сном — волнение земное.

На Востоке

Диким мессам зимних бурь
Подобен народа мрачный гнев,
Пурпурный вал битвы,
Обезлиствевшая звезда.

Разбитой бровью, серебряной рукой
Салютует умирающим солдатам ночь.
В тени осеннего ясеня
Вздыхают духи убитых.

Колючие дикие заросли окружили город.
По окровавленным гонит ступеням
Месяц испуганных жен.
Дикие волки вламываются в ворота.

Гродек

Под вечер гудят от смертоносных снарядов
Осенние леса, поля золотые
И синие озера, над которыми мрачно
Катится солнце; ночь накрывает
Умирающих воинов, дикие стоны
Их разбитых уст.
Но тайно собирается в долине, на пастбище
Багровая туча, в которой разгневанный бог обитает,
Пролитая кровь и лунная прохлада.
Ко всем улицам подступило черное тленье.
Под золотыми ветвями ночи и звезд
Качается тень сестры в молчащей роще,
Приветствуя духов героев, их кровоточащие головы.
И нежно звучат в тростнике осени флейты глухие.
О царственная печаль!
Ее железных алтарей жгучие пламена духа
Ныне питает могучая скорбь —
Нерожденные внуки!

Суд

Избы детства в осенней поре,
Запустелый хутор; мрачные виды,
Поющие матери на вечернем ветру;
В окнах — Angelus и рук скрещенье.

Мертворожденье; в зеленой долине
Синих цветов безмолвье и тайна.
Безумье раскрыло пурпурный рот:
Dies irae — покой и могила.

Ощупью по шипам зеленым туда;
Во сне: кровохарканье, голод и хохот,
Пожар в деревне; пробужденье — в траве;
Страх и качка челна в пучине.

Иль к деревянной лестнице вновь
Льнет незнакомца белая тень. —
Бедный грешник, возжаждавший синевы,
Свою гниль оставил крысам и лилиям.

Сад сестры

В саду сестры покой и тишь.
Цветы запоздалые - синий и алый.
Ее шаг белизной покрылся.
Зов случайный дрозда, запоздалый.
В саду сестры покой и тишь.
Ангел родился.

*  *  *

Так нежно звучат
Под вечер у белой ограды
Синие тени. Тихо
Клонится к осени год.

Час тоски бесконечной,
Будто жизнью плачу за тебя.
Снежный ветер созвездий
Сквозь волосы веет твои.

Темные песни
Поет твой рот пурпурный во мне,
Молчаливые избы нашего детства,
Забытые сказы;

Будто живу я, нежный зверь,
В хрустальной волне прохладного
Родника
И фиалки цветут вокруг.

К Новалису

В темной земле покоится странник священный.
Из нежных уст его жалобу принял Бог,
Когда тот в расцвете своем с людского древа упал
Синий цветок,
Живет его песня в ночном доме скорби.

Час скорби

Чернея, идут в осеннем саду шаги
Вслед за сияющим месяцем,
Падает на мерзнущую ограду могучая ночь.
О, терновый час скорби!

Серебряно мерцает в смеркающейся комнате
светильник одинокого,
Угасая, когда тот темное мыслит

И каменная голова над преходящим склоняется,
Опьяненная вином и ночным сладкозвучьем.
Опять внимает ухо

Нежному плачу дрозда в орешнике.
Темный час четок. Кто ты,
Одинокая флейта,
Чело, что, хладея, склонилось над мрачными днями?

К Йоханне

Часто шаги я слышу
Звонкие в переулке.
Вижу в садике буром
Тени твоей лазурь.

Под листвою померкшей
Сижу за бокалом молча.
Капелька крови
Упала с виска твоего

В мой поющий бокал.
Час тоски бесконечной!
Дует от звезд далеких
Снежный ветер сквозь кроны.

Всякою смертью измучен,
Ночь, человек бледный.
Твой пурпурный рот
Раной живет во мне.

Словно пришел я с зеленых
Пихтовых гор, из древних
Сказов Отчизны нашей,
Что мы давно позабыли.

Кто мы? Синие стоны
Ключа в лесу замшелом,
Где сокровенно фиалки
Благоухают весной.

Деревни мирные летом
Защищали некогда детство
Нашего рода Ныне,
Умирая на закатном холме,

Белые внуки,
Мы видим в грезах ужасных
Нашей крови ночной
Пятна в каменном граде.

Меланхолия

Лазурная душа замкнулась глухо,
В открытых окнах — никнет бурый лес,
Безмолвье темных тварей; мельник мелет,
У сходней золотые облака,

Как странники. Коней упряжка красных
В деревню скачет. Бурый сад озяб.
Замерзли астры. Нежно у оград
Подсолнухов расплывшееся злато.

Девичьи голоса. Роса сверкает
В осоке жесткой. Холод белых звезд.
В родной тени изобразилась смерть.
В слезах все лики и замкнулись глухо.

Вечером

Еще желта трава, сер и черен лес.
Но зелень яснеет под вечер.
Поток бежит с гор, холоден и прозрачен,
Поет в тайниках утеса; вот так же звенит,
Когда, пьяный, ты голени двигаешь; дикая прогулка
В синеве; и восхитительные крики пташки.
Уже совсем темный, все глубже склоняется лоб
Над синеватыми водами — Женственным;
Шаг и унынье согласно звучат в пурпурном солнце.

За бокалом молодого вина

Солнце пурпурно зашло.
Ласточка на юг уходит.
Под вечерним сводом бродит,
Кружит юное вино.
За горою - снег, снег...

Зелень лета унесло.
Егерь из лесу выходит,
Под вечерним сводом бродит.
Кружит юное вино.
За горою - снег, снег...

Нетопырь влетел в окно.
Незнакомец тихо входит.
Под вечерним сводом бродит,
Кружит юное вино.
За горою — снег, снег...

*  *  *

Красные лица поглотила ночь,
У волосяной ограды
Ищет ощупью детский скелет в тени
Пьяного, разбившийся вдребезги хохот
В вине, пылающее унынье,
Духовная пытка — умолкает камень,
Голубой голос ангела
В ушах спящего. Распавшийся свет.

Псалом

Тишь - словно пали слепцы к алтарю осенней ограды,
Висками гнилыми предчувствуя воронов лет.
Осени тишь золотая, лик Отца в мерцающем солнце.
В покое бурых дубов ветхая чахнет деревня.
Кузницы алый звон, стучащее сердце...
Тишь. Гиацинтовое чело накрывает медленно дева
Среди зыбких подсолнухов. Страх и молчанье
Разбитых глаз полнит комнаты сумрак; нерешительный шаг
Старух; череда пурпурных уст, что медленно гаснут во тьме...

Молчаливый вечер в вине. С грузно нависшей балки
Пал ночной мотылек, нимфа, закрытая в сон голубой.
На дворе слуга забивает ягненка — наши лбы обдает
Сладкий дух крови, прохлада глухого колодца.
Оплакивают унынье умирающих астр в ветре голоса золотые
Ночь придет - на меня ты взглянешь тлеющим взором,
В голубой тишине твои щеки рассыплются в прах.
Горицвет тихо гаснет, каменеет деревня, —
Будто спускается крест с небесной Голгофы,
Будто немая земля извергает своих мертвецов.

Оригинал находится в общественном достоянии

Сopyright © Александр Николаев, перевод.

Публикуется с любезного разрешения наследников переводчика.
OCR и подготовка текста — А. Чёрный